Светлана НИКОЛЬСКАЯ Как высоко Луна

В начале XX века великие реформаторы и основоположники дизайна явили миру заповедь, ставшую аксиомой на ближайшие десятилетия: «форма следует функции». Сегодня все чаще после этой фразы хочется ставить знак вопроса, так как события и восприятие окружающей действительности переменились слишком радикально, чтобы оставлять без поправок какие бы то ни было постулаты.

Одним из объектов, на первый взгляд, полностью опровергающим завет патриархов, является кресло японского дизайнера Сиро Курамата (1934—1991) How High the Moon («Как высоко Луна», никелированная стальная сетка, покрытая эпоксидной смолой, высота 72 см, ширина 95 см, глубина 81 см, высота сидения 36 см).

Вот уже двадцать лет не стихает дискуссия о том, для чего сделана эта вещь: для того, чтобы на ней сидеть, или для того, чтобы на нее смотреть? Как вы думаете, в пользу какого варианта, как правило, склоняются все рассуждения?

При первом взгляде на How High the Moon не возникает никаких сомнений, что это то, что в «докураматовские» времена называлось креслом. Но намерение сесть в такое кресло отпадает сразу же. Не из?за боязни за сохранность (как кресла, так и себя), а из?за невозможности оторваться от рассматривания этой вещи. Чем больше пытаешься вглядеться в детали, тем меньше понимаешь, как такое возможно сделать.

Совершенно невероятный эффект, создаваемый металлической сеткой можно охарактеризовать словами Этторе Соттсасса (1917—2007): «Материал становится светом, а вес становится воздухом». В этой фразе итальянского дизайнера, призвавшего в 1980?е годы Сиро Курамата в свои единомышленники по группе «Мемфис», находит подтверждение тот факт, что один из самых мистических аспектов западноевропейского восприятия формы чрезвычайно занимал и того, и другого. Речь идет о транспарантности — воплощении принципа сквозного проникновения зрения и света через конструкцию и поверхность предмета.

С другой стороны, кто?то назвал этот проект Сиро Курамата «философской медитацией на тему пустоты», со всей очевидностью напоминая о дзэнских истоках подобного отношения к форме.

Но существует еще и третий аспект представлений. Тень.

Как любой реальный предмет при освещении кресло отбрасывает тень. Но действительность такова, что тень, благодаря сетке, не дает представление о предмете (форма, размеры и т. ?п.). Тень — сама по себе, ее очертания и насыщенность меняются в зависимости от точки зрения на предмет, тогда как сам предмет и источник его освещения остаются неподвижными! Использование кресла в качестве объекта для сидения было бы чревато и возникновением жутковатой тени сидящих в «паутине» блуждающих фантомов.

Вот если бы кресло было обычным — мягким, непроницаемым и уютным…

«Лунным светом обманут,

Я подумал: вишневый свет!Нет, хлопчатника поле», — эти строки японского поэта и философа Басё (17 век) подсказывают о том, что название «Как высоко Луна» возникло не случайно. Впервые услышав его, я была уверена, что Сиро Курамата таким образом цитирует кого?то из классиков японской поэзии. Позже, увидев кресло воочию, в лондонском музее Виктории и Альберта, прочла, что How High the Moon — название композиции оркестра Дюка Эллингтона (1899—1974). Записанная еще в 1940?х годах на основе музыки из ревю Уильяма Льюиса, эта пьеса стала настоящим хитом и исполнялась оркестром великого джазмена на самых знаменитых концертах, в том числе и на одном из последних, московском, в 1973 году.

How High the Moon

Музыка: Уильям Льюис

Нотные знаки заставляют вспомнить стихотворение Басё:

Как быстро летит Луна!

На неподвижных ветках

Повисли капли дождя.

Я слушаю музыку, смотрю на снимки, пытаюсь восстановить то состояние, в которое впадаю каждый раз, когда вижу How High the Moon… И понимаю, что в малопонятном для большинства названии, равно как и в странной форме, необычном материале, возможно, заложен постмодернистский сценарий и ироничный взгляд художника, дизайнера и философа на переплетение судеб западноевропейской и восточной культуры.

№4, 2008